ЗА ЧТО ВОССТАЛИ КРОНШТАДТСКИЕ МАТРОСЫ?
Вчера, 1-го марта, была никакая то очередная годовщина, про которую все забудут через месяц-второй, а целый юбилей — 100 лет Кронштадтскому восстанию. Многие десятилетия кронштадтские события 1921 года трактовались как мятеж, подготовленный белогвардейцами, эсерами, меньшевиками и анархистами, которые опирались на активную поддержку неких иноземных сил. Утверждалось, что действия кронштадтцев были направлены на свержение советской власти, но было ли это верно? Естественно, нет. Кронштадтцы восстали не против власти Советов, но против большевиков. Но не смотря на это, в интернете по этому поводу все ещё идут политические дискуссии, которые быстро превращаются в открытую демагогию. Коммунисты, как обычно, вместо того, чтобы признать тот факт, что подавление Кронштадтского восстания — это одно из тех чёрных пятен большевиков, которых у них было многовато, стали рукоплескать своим палачам и карателям. Большинство из тех, кто решает защитить подлинную «советскую» власть, решили использовать самый главный аргумент большевистского руководства — объявление в «мелкобуржуазности» и «белогвардейщине». Согласитесь, вы и сами сталкивались с тем, что коммунисты используют данный демагогический ход, когда речь заходит о крестьянских антибольшевистских восстаниях, которые происходили под лозунгами Третьей, антибольшевистской, революции. Безусловно, в подобные аргументы можно поверить тогда, когда речь идёт о белогвардейском право-эсеровском Ижевско-Воткинском восстании рабочих, восстании в Ярославле, Рыбинске, Муромске и д.р., которые происходили под лозунгами первой, буржуазно-демократической, революции за созыв и власть Учредительного собрания. Но что Кронштадтцы? Неужели, и Кронштадтское восстание тоже является сплошь буржуазным и реакционным? Естественно, нет. Данные аргументы бьются от скалы, под названием «история». Ибо, вопреки всей лжи, распространяемой «советской» властью внутри страны и за ее пределами, Кронштадтское восстание и сопутствовавшие ему движения были в значительной степени проникнуты либертарным духом.
К примеру, одна из главных газет восставших — «Известия Кронштадта» — от 16 марта 1921 года писала: «За что мы боремся? Рабочий класс надеялся, что Октябрьская революция принесет ему освобождение. Результатом стало еще большее угнетение людей. Славный герб рабочего государства — серп и молот — большевистское правительство заменило штыком и решеткой, чтобы охранять спокойную и приятную жизнь комиссаров и чиновников».
Основные требования восставших были сформулированы еще в самом начале выступления — 28 февраля 1921 года. Они были приняты в качестве резолюции собранием команд линкоров «Севастополь» и «Петропавловск». Кронштадтские матросы требовали перевыборы в Советы, свободу слова, печати, стачек и забастовок; освободить всех политических заключенных, принадлежащих к социалистическим партиям, и освободить из заключения всех рабочих, крестьян и матросов, которые были арестованы в связи с рабочими; а также предоставить крестьянам полную свободу распоряжаться своей землей, а также право иметь свой скот, при условии, что они обходятся своими собственными средствами, то есть не нанимая рабочую силу.
В более глубоких социальных вопросах, Кронштадтцы требовали строительство социалистического общества на либертарных принципах. Ориентиром для этого нового, наилучшего, по мнению кронштадтских матросов, общества должна была быть "Советская республика матросов и строителей". Кто не знает, данная республика существовала в Городе-крепости Кронштадт. Тогда, радикалы при поддержке большинства рабочих и матросов города приступили к реформам. О том, как они проходили, рассказывал делегат от Кронштадта А.М. Брушвит на 2-м съезде партии левых эсеров:
«Все предприятия перешли в самоуправление трудовых коллективов. Этот процесс назвался "социализация производства", в отличие от большевистской национализации (огосударствления). (Любопытно, что большевики очень возражали против социализации в Кронштадте). Местный совет был избран военными моряками и рабочими города и жестко ими контролировался. Этот опыт был потом использован в 1921 г, когда повстанческий совет отчитывался перед собраниями избирателей от районов и согласовывал с ними наиболее важные решения.»
Анархист Всеволод Волин отмечал, что в городе был создан "Союз трудящихся Кронштадта" — производственный кооператив, производивший продукцию, необходимую в хозяйстве крестьянам; в обмен те обязались поставлять в город продовольствие. Так же, кронштадтцы создавали аграрные кооперативы по месту жительства для совместной обработки земли и производства продуктов питания. Брушвит считал, что опыт Кронштадта станет образцом преобразования общества по всей стране. И его предложения соответствовали общим положениям левых эсеров и максималистов. Каковы они были?
• Первое — взятие власти советами на местах, подлинный, а не фиктивный (как потом в СССР) федерализм, децентрализация общества, власть местной общины работников над своей жизнью. Власть не должна быть узурпирована центральным правительством.
• Второе — превращение страны в ассоциацию таких советов, с общим органов власти — съездом советов.
• Третье — договорные отношения между советами городов, деревень, регионов (через съезды или общие советы делегатов) об обмене произведенной продукцией, а так же в целях дальнейшего развития и планирования экономики. В будущем предполагалось добиться отмены товарно-денежных отношений, заменив их совместным планированием.
Такие предложения поддерживали и анархисты. Разница была в некоторых деталях: например, левые эсеры считали, что в общей самоуправляющейся республике советов решения большинства обязательны для всех, анархисты же скорее склонялись к тому, что решения большинства могут носить лишь рекомендательный характер.
Как мы видим из вышеперечисленного, большевистские аргументы в пользу того, что Кронштадтское восстание — это буржуазный контрреволюционный мятеж, с целью свержения советской власти, — миф. Не против Советов восстали матросы, а против партии большевиков. Той самой партии, в которой в будущем произойдёт раскол, и многие большевистские деятели попадут примяком в сталинские застенки. Ну что же, с «буржуазностью» Кронштадтцев мы разобрались, а что до «белогвардейщины»? Чаще всего, в аргументацию в пользу того, что восстание подняли белогвардейцы, коммунисты с пеной у рта заявляют, что Александр Козловский и Пётр Вилькен — белогвардейцы, которых послало «русское зарубежье» для поддержки Кронштадтского восстания. Но так ли это? Давайте немного поговорим о Козловском и Вилькене. Начнём мы с Александра Николаевича Козловского. Козловский — генерал-майор Русской Императорской армии, военспец в РККА, организатор обороны во время Кронштадтского восстания в 1921 году, которого большевистская пропаганда провозгласила в первые же дни главой восставших. После Февральской революции вышел в резерв чинов Петроградского округа. Поступил на службу в контрагентство общества Мурманской железной дороги. Ушёл из него, поступил к товарищу военного министра А. А. Маниковскому на одну из рядовых офицерских должностей, где пробыв около полутора лет, уехал на фронт в город Смоленск, там служил в Воздушной обороне, в артиллерии гарнизона, оттуда был переведён в 7 армию в Озерки помощником начальника артиллерии. Из 7 армии был назначен комендантом РККА, заболел, получил отпуск, поехал во время отпуска в Москву, где был назначен начальником артиллерии на Южный фронт. Как мы видим, Александр Козловский не просто не был белогвардейцем, но и даже противостоял им на полях сражений во время Гражданской войны. Кроме того, уже после падения Кронштадта сам Козловский, командовавший артиллерией крепости, говорил: "Коммунисты использовали мою фамилию, чтобы представить восстание в Кронштадте в свете белогвардейского заговора только потому, что я был единственный генерал, находившийся в крепости".
Советское руководство знало о характере кронштадтского движения, его целях, руководителях, о том, что никакого участия ни правые эсеры, ни меньшевики, ни зарубежные силы в нем не принимали. Однако объективная информация тщательно скрывалась от населения и вместо нее предлагалась фальсифицированная версия о том, что кронштадтские события были делом рук эсеров, меньшевиков, белогвардейцев и международного империализма, хотя ВЧК каких- либо данных на сей счет найти не удалось.
Теперь поговорим немного о Петре Вилькене. Эта фигура гораздо больше требует нашего внимания, ведь Вилькен — самый настоящий барон и белогвардеец, капитан 1-го ранга Российского императорского флота, участник Русско-японской, Первой мировой и Гражданской войн.
С 23 января 1917 года, Вилькен был начальником 1-го дивизиона миноносцев Балтийского моря. Также он был председателем Профессионального союза морских офицеров (ПРОМОР). С 10 апреля 1917 до мая 1918 командир линейного корабля "Севастополь".
После поражения Белого движения проживал в Финляндии. По свидетельствам очевидцев, даже приняв неизбежность поражения, не оставлял попыток организовать сопротивление и Кронштадт покинул одним из последних. Из всего этого мы можем узнать тот факт, что Пётр Вилькен — это действительно бывший белогвардеец, который при первых же донесенниях о восстании, сразу же прибыл в Кронштадт. И мы, анархисты, признаем этот факт и, самое главное, критически оцениваем. Оценивали критически фигуру Вилькена и сами Кронштадтцы. Из протокола допроса члена Кронштадтского Ревкома Перепелкина от 24 марта 1921 г.: "Когда к нам прибыли представители Американского Красного Кре-ста, хотя они формально считались представителями Русского Красного Креста, находящегося в Финляндии, то нам сделали предложение помо-щи продовольствием и медикаментами. Среди них оказался старый командир "Севастополя" Вилькен. Они ставили одно условие, чтобы один представитель был при раздаче продуктов населению Кронштадта. Таким должен быть Вилькен, мы его присутствие обсуждали и решили согла-ситься на его присутствие. Продуктов от них получили пудов 200 муки, масло — бочку, всего пудов 400 и ящик папирос. Мы решили им никаких гарантий не давать.". Как мы видим, у Вилькена отсутствовал какой-нибудь «вес». Он не смог заставить кронштадтцев восстать не за власть Советов, а за «Белое Дело». Барон Вилькен, как и большинство из тех, кто принимал восстания в Кронштадте, был полностью под управлением Временного революционного комитета (ВРК), которым управлял Степан Петриченко — анархо-коммунист, который командывал "Советской республикой матросов и строителей". Кроме того, как мы отмечали выше, в Кронштадт Вилькен прибыл не для того, чтобы стать у руля матросов, а для того, чтобы наладить сотрудничество с Американским Красным Крестом. Комиссия предложила Ревкому и штабу крепости помочь продовольствием и медикаментами, указав, однако, на то, что ввиду отсутствия на то разрешения от Финляндского правительства эти предметы придется перевозить контрабандным путем. Ревком согласился на предложенную помощь, не беря на себя никаких политических обязательств; но показания арестованных членов Ревкома Валька и Перепелкина признают, что Ревком отлично сознавал, что эта подачка буржуазии. Красный Крест ставил только одно условие — чтобы один представитель был при раздаче продуктов населению Кронштадта. Таким должен быть Вилькен. Также стоит ещё и отметить тот факт, что приехавший в Кронштадт барон Вилькен доложил на заседании Ревкома, на котором присутствовали представители штаба Крепости, что Финляндия ни в какие сношения с Кронштадтом не вступит.
После подавления Кронштадта, и последующей эмиграции, лидеры восстания блокировали намерение белой эмиграции в Хельсинки направить кронштадтских «добровольцев» в Советскую Карелию для организации восстания. Петриченко лично призывал не подчиняться приказу генерала Врангеля о включении отряда бывших кронштадтцев в армию, находящуюся в Турции. Когда в начале 1922 года постановлением ВЦИК рядовым участникам восстания была объявлена амнистия, он не чинил препятствий желающим вернуться на родину и сам решил просить разрешения вернуться, о чём держал совет с другими бывшими членами Ревкома.
В итоге, как мы видим, единственным белогвардейцем, который действительно участвовал в Кронштадтском восстании, — был барон Пётр Вилькен, который политически не имел никакой «вес», выполнявший поручения Военного революционного комитета (ВРК).
Также, не стоит забывать и тот факт, что хорошо организованные, вооруженные и экипированные силы Юденича, которые находились на подступах к Петрограду, были легко разбиты благодаря подъему, энтузиазму, а также превосходной организации рабочих масс Петрограда при поддержке отрядов кронштадтских матросов. Именно Кронштадтцы внесли наибольший вклад в восстания в тылу врага. Именно Кронштадтцы внесли наибольший вклад в спасанении Октябрьской революции и уничтожении реакции, а поэтому и назвать восставших сторонниками «белого движения» мало того, что не полит-корректно, так ещё и большевистская мистификация.